Селфи

Автор: Перстнева


СЕЛФИ

*

и у большого поэта может родиться маленький стих

однако гены



*

помолчим

ты рыба тебе проще



*

вот прищемишь тут дверью

а в душе флегматик



*

что увидишь при софитовом вопле

уберите башмак солнца с моего лица

и давайте наконец сядем ужинать

пусть скорее наступит вечер



*

мостовые намазанные топленым маслом фонарей

тонкая прослойка живого мяса между ними

у ветра перехватило горло

он без свиста прошел мимо

только луна щелкнула вспышкой и скрылась в ю-тубе

луна крепче



*

всего пять букв

а сколько поместилось

жизнь

правда смысла все равно нет

но верлибр



*

красивое солнце зимой

можно положить в руку и не обжечься

селфи



*

а потом мы родились еще раз

время место случай

все совпало

что так просто

обиделись мы

и умерли со скуки

в один день



*

когда не с кем поговорить зовут Бога

а у него всегда есть с кем

но когда-нибудь

если дойдет очередь



*

мне бы достаточно знать

не лезть с разговором

или молитвой





N.



у города было никуда не годное название

поэтому в рукописях он шифровался

уменьшаясь как захлопнутый саквояж

в хорошем саквояже есть все

и зонтик для няни







БЕГУЩИЙ ЧЕЛОВЕК



бегущий на восток

найти солнце

ты все равно рожден западом

так бы ждал пока само найдет







ЧЕЛОВЕК ОТКРЫТЫЙ



человек-нарыв болел долго и больно

как никто еще не болел в мире

он это точно чувствовал

что-то внутри все время распирало

рассказать и донести до людей

докричаться до равнодушных

чтобы поранились и остановились

отозвались вспугнутым перекидным эхом

и вообще легче с людьми

но когда он к ним прорывался

весь открытый до глубины души и тела

эти гады опять убегали мыть руки







СТЕКЛОДУВ



он каждый раз выдувает самый красивый елочный шар

раскрашивает аквамариновой губкой стеклянные стенки

выпускает из цветных пипеток бабочек и божьих коровок

и вешает в необитаемом летнем саду

просто там всегда лето

для Адама и Евы

но эти сельскохозяйственные работы







МУЗЫКАЛЬНАЯ ШКАТУЛКА



мы бы продолжали посылать друг друга далеко за пределы города

по пятницам сталкиваясь в фойе

как не бывало

ругать вечно опаздывающую первую скрипку

потом официанта путающего чашки кофе с сахаром и без

тоже вечно потому специально

потом искать конец города

потому что там дом

и тоже вечно опаздывать

потому что далеко и утро давно началось

но другая первая скрипка всегда приходит вовремя

а город вырос так что конца не видно

никто не заметил когда наступило не бывало

просто все стало больше и говорят что красивей

вместо памятника у скрипки установлена музыкальная шкатулка

уже с отбитым углом

все равно красиво

просто не играет







ПРИБРЕЖНОСТЬ



будь в нас больше огня

мы бы согрели друг друга

и не скулила бы белая собака под заклеенным окном

улеглась бы животом на берегу

теряя зубы в соленой пене прибоя

и слизывая распухшим языком катящиеся волны

мы бы тонули по щиколотку в расстеленной шкуре

уходя далеко-далеко на восток

пока не исчезнут две цепочки следов

на ее протянутой маламутской лапе

пока не кончится море

и самая долгая полоска зимы







О ПЛАСТМАССОВЫХ ПУГОВИЦАХ



на темной стороне памяти

много пластмассовых пуговиц

оторванных и забытых

в местах чужих происшествий

теперь ни за что не вспомнишь

на которых твои отпечатки

надо бы осторожней

с непослушными руками

или чужие руки

не пришивать и не портить

античный вид статуй

классика не прощает

хуже что память тоже

любит галантерею







ДОМИК

****

когда у улитки треснул домик

она его отдала в починку

и осталась сама по себе

ненадолго но

но его починили и вернули

и она вернулась

и стали они вместе жить

не помещаясь друг в друга



****

когда у улитки треснул домик

она его отдала в починку

и осталась сама по себе



как она там без меня теперь

ползет одна куда-то по дороге

остро чувствуя

таким прозрачным нежным животом

всю рассыпанную каменную крошку



каждую торчащую из травы колючку

мягкими желатиновыми боками



любую упавшую без предупреждения дождинку

и скатившуюся с просыпающегося листа зябкую росинку

дрожащей беззащитной спиной



понятно что так не бывает

но ей достался неправильный домик

слишком тонкостенный

и быстро ломающийся



еще он слишком долго чинился

как ему казалось

и чтобы больше не ломаться

он попросил сделать себя попрочнее

обшить брезентовой лентой

и утеплить глухим войлоком

и еще покрасить

чтобы не стыдно перед кузнечиками

чтобы красиво жить

и удивить



а она приползла такая желатиновая

такая холодная в росе и колючках



если на отремонтированную стенку попасть холодцом

останутся неаккуратные пятна







СТЕКЛО



он хотел написать на окне

сумасшедшую картину

о дремучем баварском лесе

где слышны нарисованные губами ветра на ветках

ледяные языки колокольчиков

где пойманные эльфийской сетью

застыли на бегу прозрачные лоси и обманутые лисицы

о воздухе из танца крошечных балерин и шестикрылых водяных стрекоз

о земляных гномах с бурлящими ментоловым паром пивными кружками

и прочая и прочая

просто некстати случилась оттепель

меховые рукавицы дрогнули

ослабив кобольтовые объятия

и эль потек из прохудившихся кубков

остались одни разводы на стекле

как будто он плакал







ТАРАКАН



Жил-был один таракан. Обычное дело, конечно, их много живет. Но этот жил один. Вернее один, но на пару со своей проблемой. Как все тараканы, он любил покушать, но не только по привычке, а чтобы расти. Вот любил он расти, и ничего тут не сделаешь. Значит, для удовольствия. Но не расти он не мог, потому что без этого не мог жить. Получается, по делу ел.

В любом случае это создавало определенные неудобства, все время приходилось менять квартиру, машину и гардероб, не говоря про жену. Только найдешь себе костюм и остальное по росту, как они начинают уменьшаться и через неделю уже никуда – все шесть лап из рукавов торчат, из штанин выглядывают, как у подростка, жене рядом неудобно ползти. Ему тоже – наступает все время, мелкие предметы вообще трудно разглядеть. Хотя ни разу в горячей воде не стирал, само сбегалось. Да и так не стирал, не успевало ни доноситься, ни запачкаться.

Слава о нем дурная пошла по городу, знакомиться больше никто не хотел, ни в гости звать, ни к нему перебираться. Тут все съест, там раздавит случайно – вдруг за ночь вырастет еще на полкомнаты.



Почти отчаявшись, вдобавок к проблеме он завел себе мечту. Чтобы было с чем жить и для чего расти, раз с тараканами не получилось. Мечта это хорошо, она никогда не кончается и растет вместе, по пути подмечтовываясь под хозяина. Надо было раньше догадаться, но до этой мысли таракан тогда еще не дорос. Оставалось задать мечте направление и цель – так она включается. Если рабочая, конечно. Хотя все без гарантии идут, но заменить можно, если что.



И вот включил таракан самый самсунговый экран и навел свой телескоп (никто на такие большие глаза очков давно не делал) «в Мир животных» – пару подходящую себе выбирать – и задумался. Слониха все-таки больше всех, но как-то не очень эстетично смотрится. К тому же имя, вот это «ха», ну не изящно все вместе получается. Тигрица, львица, дело другое, в «ца» что-то царское на слух ощущается. Нет, ослица нет, не знаю, почему. Но мышиный цвет это мышиный цвет. И не только. Тогда львица лучше. К тому же не полосатая, определенность тоже всегда лучше. Плохо, что без гривы, но ладно. Ориентацию менять не хотелось.

Еще плохо, что лев рядом, льва тоже не хотелось. Надо лучше кушать, права была мама, и перерасти льва, понятно и таракану. Съел он тогда всех тараканов (их, действительно, много оказалось) на земле и стал больше всех. Только, пока со львом разбирался, и львицу притоптал ненароком, кому она теперь плоская такая вся и мятая, не то уже.



А больше никого не осталось. Один таракан с новой проблемой, разношенной мечтой и телескопом. Теперь совсем один с ними тремя на маленькой земле. И этих троих на ней некуда приткнуть, и самому никуда, и пожаловаться некому. Бармена он тоже случайно не заметил… Или наливал медленно и слабо, какая теперь разница, когда не с кем.



И он опять задумался. Но не было Родена на всей земле… Так бы тут помещалась достойная картина. Большая шестирукая мысль, ощущавшая вечную жажду роста, помещалась бы на ней тоже одна и думалась долго-долго…



……………………………….(отсутствующая скульптура)



Долго-долго шло и хвоста ему не было видно – маленьких размеров мысли давно стеснялись стучаться в занятый Вселенной могучий череп, там таких все равно не понимали и не носили.



Безнадежно трезвый таракан допивал последний выживший в мире бочонок, мечтая попасть на планету больших океанов. Неукрощенная мечта доросла до океана C2H5OH и съежилась при всех предосторожностях. Он пошел в ванную и открыл все краны с горячей водой.







ГРАНИЦА



все равно надо пройти по этому мосту над высохшим руслом

те же текущие тенями навстречу

та же сырная голова меланхоличной птицы над тобой

распахивающей по ночам мышиные татуированные крылья

та же бижутерия законсервированных мгновений

удешевленных повторением

забывших вкус сырой крови и только что снятого с дерева яблока

ловящих на слове перья выскользнувшей из рук синицы

натягивающих чулок знакомых лиц

и крадущих чужие жесты

смеющихся без смеха неподвижными ртами

и чересчур шумно аплодирующих

слишком привыкших к подделке

настенного театра безглазых теней

ты все уже видел

надо срочно выйти

как каркает лунная башка опять отвалившаяся от летучей мыши

у нее жизнь делится на «нет» и «право имею»

еще она когда-то умела летать

до смерти

вот что она тут делает

самая живая из птицемышей







НАПРОТИВ



они стучат все громче и сильнее

как будто мы умерли

не открывай

пусть думают что здесь никого нет

что мы ушли ходить по спящему городу

а сердце перестало отсчитывать их удары

когда они взломают дверь и войдут

то увидят пустую комнату

залитую ночным ливнем

и заблудившихся рекламных светлячков

удирающих обратно в небо

на последний этаж шестнадцатиэтажки

и не дающихся в любопытные руки

отсюда из окна видна половина вывески напротив

на ней написано

«... всегда с тобой»

мы просто вышли смотреть начало

этот фабричный мир грез иногда не врет