Картинки из русской глубинки

Автор: Надежда Князева 3


ЕГОР



Под снежной шапкой дом сутулится.

Сугроб до окон достаёт.

По непролазной узкой улице

седой январь едва бредёт.



Дрожит рассветный сумрак розовый.

Смахнув остатки сна с лица,

старик Егор метлой берёзовой

сметает снег ночной с крыльца.

Бурча под нос: "Зима проклятая!",

сугроб разносит в пух и прах.

Но ждут Егорушку с лопатою

ещё в пяти больших дворах,

где нет ни трактора, ни лошади,

куда ни въехать, ни войти:

- Один я в бабьем царстве, Господи!

Уймись со снегом, пощади!

Но Бог молчит. Наверно, к старости

стал тоже малость глуховат.



В труде бессмысленном, без радости

деньки короткие летят.

Синицы в ближней роще тенькают,

мороз несёт дневной дозор.

Кружат снега над деревенькою,

где Бог один - старик Егор.



УЛЬЯНА



Всегда при деле и всегда одна,

седа, худа, беззуба, тугоуха,

на низенькой скамейке у окна

сидит и что-то штопает старуха.

Изношен, словно ветхое пальто,

тяжёлый век, и давит мыслей бремя,

едва припомнит молодость и то

разъятое на до и после время,

когда катилась с грохотом война,

на бабьем счастье ставя крест и точку.

Она уже тогда была одна:

ни мужа (пал под Брестом), ни сыночка.

Не раз потом вздыхала скорбно мать:

- Внучат бы, дочь, понянчить...

Бесполезно.

Да где ж на всех их было напахать -

солдатиков вернувшихся болезных?



Где всё?.. Ульяне завтра будет сто.

Могла б - сама открыла в небо двери,

сама спросила:

- Господи, за что

мне столько лет безрадостных отмерил?



Но нет ответа. Мышь в углу шуршит.

Прильнул к стеклу листок, слетевший с крыши.

Рассвет печалью острою прошит.

Закат молитвой горестною вышит...